15 лет ада
В «Восточно-Сибирской правде», а затем в «Российской газете» выступил доцент Иркутского медицинского университета, заведующий кафедрой патанатомии Владимир Агеев. Ученый заявил, что вируса СПИД не существует… Отзывы на эти публикации со ссылками на «Восточку» и без ссылок появились во многих газетах. Незадолго до Нового года мне позвонил Владимир Александрович и предложил встретиться. Объяснил, что в данный момент он беседует с женщиной, которая приехала из Ростовской области. Пятнадцать лет назад ее сыну был поставлен диагноз: ВИЧ-инфекция…
Я бросил все дела и поехал на кафедру к Агееву.
Людмила В., измученная многолетней борьбой за своего сына, узнала из одной центральной газеты о докторе Агееве и его отношении к «чуме» двадцатого века. Женщина приехала в Иркутск, чтобы с ним встретиться.
Начиная беседу, Владимир Александрович напомнил, как в конце 80-х годов СССР впервые напугали СПИДом. Первая вспышка была зафиксирована группой исследователей из Всесоюзного института эпидемиологии, которой руководил кандидат медицинских наук В. В. Покровский, ныне академик РАМН, в Элисте. Следующими очагами проникновения СПИДа в страну стали Ростов и Волгоград. Сегодня таких «горячих точек» не счесть. В их числе и Иркутск…
— Сейчас известно, об этом писали газеты, что в Элисте была допущена «неоправданная избыточность в проведении лекарственной терапии, в переливании крови», — пояснил Агеев. — В 1999 году на съезде патологов России один из кураторов проблем ВИЧ/СПИД в Санкт-Петербурге профессор В. А. Цинзерлинг мне признался: «В Элисте мы перегнули палку». Эксперименты с «палкой» в конце 80-х годов были продолжены. «Исследователям» помог случай. В южных регионах России (Ростов, Волгоград) имела место вспышка инфекционного мононуклеоза. Этой болезнью страдают дети в возрасте от 2 до 10 лет. Этиология (причина) заболевания неизвестна. Обсуждается роль вирусов. Заболевание приводит к значительному снижению иммунитета и осложняется присоединением вторичной инфекции. Именно это заболевание стало причиной многолетних злоключений Людмилы и ее сына.
Людмила В.: Мальчик родился здоровым. До 9 лет практически ничем не болел. В 1988 году начались серьезные проблемы со здоровьем, лечились в различных лечебных учреждениях, пока не был поставлен диагноз: инфекционный мононуклеоз. Ребенку проводилась мощная инфузионная, дезинтоксикационная терапия, назначались антибиотики. В конце концов я поставила сына на ноги. И на этом все бы закончилось, но в 1989 г. детей начали проверять на ВИЧ. Методом ИФА (иммуно-ферментный анализ) у моего сына выявили этот вирус. С этого момента начались мои хождения по мукам — кошмарная жизнь, ад. Я руки на себя наложить хотела. Непрерывные обследования. Реакция на ВИЧ то положительная, то отрицательная. Один раз кровь даже в Швецию посылали. Оттуда, кстати, пришел отрицательный результат. Но это уже ничего не изменило. Весь город знал, что мы ВИЧ- инфицированные. Семья распалась, муж ушел. Много раз ездили в Москву в антиВИЧ/СПИД-центр к В. В. Покровскому. Врачи центра «утешали»: «Потерпи — 3-5 лет, все закончится». Но прошло и 5, и 7, а теперь и 15 лет. Мой сын жив, здоров, как живы еще двое детей, которым в тот год был поставлен диагноз СПИД. Сейчас сыну 24 года. Здоровый парень. Работает водителем. Дружит с девушкой. Несколько лет назад из СПИД-центра приносят бумагу — «Расписка об уголовной ответственности»: «За заражение других лиц ВИЧ- инфекцией виновный наказывается лишением свободы до 8 лет». Надо расписаться! Мы эту бумагу подписывать не стали. Я не считаю сына преступником. Он не наркоман, не гомосексуалист. Он жертва преступления, может быть. Он не виноват, что ему поставили такой диагноз!
Много раз я пыталась встретиться с академиком В. В. Покровским. Он был для меня последней надеждой. Наконец, в 2000 г. академик меня принял. Я показала ему результаты последних анализов, объяснила, что мой сын здоров, и попросила снять диагноз ВИЧ-инфекции. А он мне говорит: «Случай неординарный, но факт остается фактом. По последним данным, человек может быть инфицированным, заражать других, но сам не болеть…»
Реплика Владимира Агеева: Не хотят признаваться в ложном диагнозе. Для них это смерти подобно.
…Еще академик сильно удивился: «Как это организм так долго сопротивляется ВИЧ?» А в конце нашей беседы он вдруг заявил: «Знаете, наверное, очень малая доза вируса попала в кровь вашего сына». После этих слов я буквально обалдела… Я пришла к светилу науки! А он мне говорит про «малую дозу вируса»!
Реплика Владимира Агеева: "Ай да Покровский, ай да молодец! Академик, наверное, знает, что, например, для заражения вирусом гепатита В достаточно, чтобы в одном кубике инфицированной крови содержалось 0,0001 частицы вируса. Куда уж меньше…
«…Мы хотим жить нормальной жизнью, чтобы нас перестали терроризировать СПИД-центры, горздрав, милиция, соседи», — закончила свой рассказ Людмила.
Владимир Агеев: Скажите, Людмила, ваш сын получал антиретровирусную терапию?
Людмила: Нет. После лечения инфекционного мононуклеоза у мальчика развилась непереносимость к некоторым лекарственным препаратам, включая антибиотики.
Корр.: Вы знаете что-нибудь о судьбе детей, попавших в СПИД-центры? Кто-нибудь умер?
Людмила: О Москве сказать не могу. А у нас в Ростовском центре была девочка Виолетта. Брошенная цыганочка из Ужгорода. Веселая, живая девочка. Она ко мне тянулась: «Мама! Мама!». Ее лечили по полной программе теми препаратами, которые рекламируют как антиретровирусные. В конце второго года лечения девочка умерла.
В нашем городе я знаю еще две семьи, где есть дети с диагнозом ВИЧ-инфекция. Они живы и здоровы.
Реплика Владимира Агеева: Помните, Владимир Иванович, я говорил о токсических свойствах таких препаратов, как АЗТ/ЗТС (абакавир), ампренавир и других нуклеозидные аналоги?
Корр.: Людмила, вы не жалеете о том, что приехали к Владимиру Александровичу, не пожалели ни времени, ни денег?
Людмила: Конечно, нет! Сразу жить стало легче.
Корр.: Насколько я знаю, Владимир Александрович, Людмила не единственная, кто приехал к вам с визитом?
Владимир Агеев: Да. С аналогичными проблемами приезжали люди из многих российских городов. Приходили убитые горем родители с детьми- наркоманами, которые порвали с наркотиками, но все равно имели «эпидномер» ВИЧ- инфицированных. Кроме того, я часто получаю письма. В основном люди благодарят за то, что мои выступления в СМИ сняли камень с души, за то, что исчезли мысли о самоубийстве. Просят совета, как жить дальше с ярлыком ВИЧ- инфицированного. Хочу заметить, что многие из обратившихся ко мне вовсе не наркоманы и не гомосексуалисты.
Корр.: Владимир Александрович, вы можете как- нибудь прокомментировать историю Людмилы В.?
Владимир Агеев: Конечно. Мне придется немного повториться. Но я уверен, что говорить об этой проблеме надо громко, во весь голос. До тех пор, пока российская общественность, российская медицина не решатся посмотреть правде в глаза.
Восьмидесятые годы ХХ века. Америка и Европа в панике: СПИД — «чума ХХ века!». В США в начале 80-х годов ВИЧ-инфекция ассоциировалась с гомосексуалистами. Но для объяснения быстрого и широкого распространения СПИДа по планете одних гомосексуалистов оказалось мало. Привлекли наркоманов (живут не очень долго) и проституток.
А в СССР — тишина. Но как это мы отстаем от планеты всей? И в 1988-89 годах В. В. Покровский (его кто-то направлял) «застолбил» тему ВИЧ/СПИД в СССР. Заложниками этой разработки стали дети Элисты, Ростова, Волгограда. Это не гомосексуалисты, не наркоманы и не проститутки, с которых начинали в Штатах. Дети! Но экспедиция так называемых «ученых» не ставила целью разобраться в истинных причинах того, что случилось с детьми…
Теперь о случае с сыном Людмилы Васильевны.
В конце 1989 г. девятилетнему мальчику, переболевшему мононуклеозом, было поставлено клеймо: «ВИЧ- инфицированный в стадии лимфаденопатии 2В». Я просмотрел данные всех иммунологических исследований, анализов крови, заключения врачей с 1989 по 2000 гг. На сегодняшний день по всем показателям парень здоров. Хоть в десантные войска записывай. Я не буду повторяться, почему реакция на ВИЧ оказалась положительной.
Итак, ярлык СПИДоносцев прилепили детям 15 лет назад. Как мы убедились, многие живы до сих пор и будут жить. Теперь об этической стороне проблемы. На примере Людмилы В. хочу обратить внимание на «работу» психотерапевтов антиСПИД-центров. Очень просто: «Потерпи, недолго осталось…» Каждый врач знает, что такое психосоматическое состояние. А если при этом лечить антиретровирусными препаратами с токсичными побочными эффектами…?! В этом случае действительно «терпеть» придется недолго.
Каждый год в декабре мы «празднуем» день борьбы со СПИДом. У нас в стране академик В. В. Покровский и К готовятся к этому событию. Ужастики в радиоэфире, на телеэкранах в основном наркоманы и брошенные детишки. Нам торжественно сообщают: столько-то ВИЧ- инфицированных в регионе, стране, столько-то умерло.
Теперь что касается смертельных исходов. Нам сообщили, что в Иркутске умерло более 400 ВИЧ- инфицированных.
Что интересно, ни я, ни мои коллеги-патологи такой информацией не владеют.
То есть получается так: СПИД-центры ставят свои диагнозы (ВИЧ-инфекция) и сами же констатируют факт смерти. Как они ставят диагнозы — понятно! Но факт смерти — это не их прерогатива! А вот что действительно факт, так это то, что на сегодняшний день Россия и еще несколько государств Африки — территории, где апологеты ВИЧ/СПИД чувствуют себя достаточно комфортно. За годы своей деятельности антиВИЧ/СПИД-центры создали касту неприкасаемых. Дети, отмеченные клеймом ВИЧ-инфицированных, вырастают и становятся изгоями. Их не принимают на работу, их не призывают в армию, от них шарахаются. Для них нужно строить какие-то зоны проживания со всей инфраструктурой (типа лепрозориев). Естественно, что это повлечет колоссальные расходы, намного превышающие то, что сегодня наше государство тратит на существование антиСПИД-центров.
ВИЧ/СПИД — одна из немногих, но очень важная проблема, связанная с выживанием и сохранением нации. Ее следует незамедлительно решить.